Жертва, ч. 1

Коммандер Завала поднимается из-за заваленного бумагами стола, чтобы приветствовать Осириса. Подернутый завесой облаков обновленный Странник озаряет кабинет мягким свечением. – Осирис. Рад, что ты невредим и снова с нами. Прошу, присаживайся.

 

Бессонные ночи оставили свой отпечаток на лице Завалы, словно тревога и надежда, долг и дружба, выживание и гибель обозначили на нем свои линии фронтов. Осирис открыто глядит ему в глаза. Его взгляд не похож на взгляд предателя, изгоя, еретика. Напротив, он выглядит, как взгляд того, кто ищет мудрость – и готов поддержать других в их тяготах.

– Я ненадолго, – отвечает тот, оставаясь стоять. – Со стороны Тьмы поступает какой-то сигнал. Не позволяй Эрамис отвлечь тебя от прочих угроз, нависших над нами.  Тон его, под стать тревожным вестям, беспокоит Завалу.

– Я могу обеспечить тебе оперативное обеспечение, но не более того. Основной задачей «Авангарда» по-прежнему остается ситуация на Европе. Мы не станем игнорировать прямую угрозу, гоняясь за неясными предсказаниями.

Осирис недоверчиво усмехается. – Я думал, «Авангард» способен делать более одного дела одновременно. – Он делает шаг ближе и наставляет на Завалу палец. – Неужели ты не видишь, что доступ к их линиям коммуникации даст нам тактическое преимущество?

– По-твоему, я сам этого не понимаю? Но у нас нет ресурсов, чтобы организовать поиски по всей Солнечной системе. Я доверяю Эрис... – Завала тяжело вздыхает. – Пятьдесят семь Стражей не вернулись в Город. Погибли или пропали без вести. Фракции Согласия начинают строить собственные планы. Сказать по правде, я не надеялся даже на то, что откликнешься ты.

– Но я откликнулся. И теперь ты говоришь мне, что у вас нет плана. Возможно, мне было бы лучше...

– Беглые Стражи и диванные коммандеры мне не указ. – Завала медленно опирается на стол, словно сдерживаясь от того, чтобы не разбить его на куски. – Принесенные тобой сведения заслуживают рассмотрения. Если ты готов нам с этим помочь, я дам тебе все необходимые полномочия. Архивы Города и системы обеспечения в твоем распоряжении. Но ни кораблей, ни людей я тебе дать не могу.

Осирис кивает, понимая, что не вправе требовать от Завалы незамедлительных действий. – Приношу свои извинения. И спасибо. Он указывает на бронированные стекла оконных проемов. – Возрождение Странника было достойным зрелищем. В его словах слышится нотка почтения. 

Завала поворачивается спиной к бледному свечению Странника; лицо его мрачно. – Несомненно. Жаль, что это ничего нам не дало.

– Завала, это было не в нашей власти. Мне следовало это предвидеть... Я лишь хочу загладить свою ошибку.

– Я помогу тебе, чем могу, Осирис. Оставайся на связи. Если все окажется настолько плохо – дай знать, и я обрушу на раскрытого тобою неприятеля все доступные мне силы.

Садоводство

На пламенных крыльях в гнезде золотом Феникс уселся и клювом пылающим семя

– Весьма недурно. Ну, то есть... можно было бы и поменьше самолюбования, но ты всего лишь какие-то десятки лет в этом практиковался, – иронизирует Сагира.

 – Оно еще не готово, – ворчит Осирис. – Хватит совать нос в мой личный диск.

 

Фракталы цвета сияют и расплетаются прядями вдоль корпуса его несущегося по направлению к Ио космического корабля.

Мысли его по-прежнему полны воспоминания о последнем туда визите. Неразличимый на фоне полос атмосферы Юпитера, он вспоминает, как дрейфовал рядом его вечнозеленой луной. Он вспоминает черный клин, вонзившийся между двумя этими небесными телами и разделивший их. 

Пирамиду с ее цвета огня сладострастными щупальцами, тянущимися, подобно алчной руке, через всю Колыбель. Образ этот свеж, словно открытая рана. На фоне примостившейся в атмосфере Ио треугольной дыры луна казалась крошечной. В тот раз он с трудом мог оторвать от нее глаза; вот и сейчас, вновь приближаясь к Пирамиде, он чувствует, как та уже издалека начинает притягивать его взгляд.

– Ты уже отправил его Сэйнту? – спрашивает, возникая перед ним, Сагира. Ее присутствие возвращает его из воспоминаний в настоящее, где он несется сквозь космос.

– Нет. Сказал же: оно еще не готово. 

– А ты сказал ему, что снова взялся за стихи? Представляю, сколько он тебе по этому поводу всего скажет.

 

– Хватит. Тебе в это вмешиваться не обязательно. Хватает мне и его одного, – не слишком убедительно прикрикивает на нее Осирис, не в силах для этого даже как следует нахмуриться. – Мы здесь по делу.

Их корабль рывком выходит из прыжка. Бездна Юпитера высвечивается на обзорных экранах огненной вязью. Десятки лун окружают гиганта, каждая в своей аккуратной колее, старательно проложенной сквозь пространство миллионами лет гравитационного трения. Ио среди них нет. Осирис вновь проверяет координаты. Еще раз. Сагира подтверждает, что ошибки быть не должно. Вместе они глядят на расходящуюся с их расчетами реальность.  

Орбитальные характеристики тел Солнечной системы остались неизменны. Гравитационный рисунок остался прежним. Но сама система словно выпотрошена. Четырех небесных тех больше нет на месте. Глаза Осириса устремляются к бездонной черной яме, зияющей теперь на месте Ио. Аномалия Тьмы. Осирис глядит на нее, словно на языки погребального костра, испепеляющего кого-то до странности знакомого. Чужака, чей облик почему-то отзывается в твоих воспоминаниях. 

Там, где прежде была Ио, осталось лишь пустое место. Словно застывшее в воздухе мрачное пророчество.

Сатурн скорбит об утрате Титана. Лазурной жемчужины, некогда украшавшей край бездны. Теперь ее место заняла черная обрамленная гравитационными искажениями аномалия. Осирис отрывает от нее взгляд и оборачивается к другому такому же пустому месту – борозде времен Войны с одержимыми, прорезанной в кольцах Сатурна Ориксом. Между колец, словно согласно вторя орбите аномалии, парит его «Дредноут».

– Ты слышишь это? – спрашивает Осирис, оборачиваясь к Сагире. Он направляет сканеры корабля на аномалию. – – Похоже на описанные Вэнсом звуки. Сначала от шпилей, затем от Пирамид. И от аномалии, оставшейся на месте Ио, тоже исходили они.

– Я не слышу, но я их чувствую, – отвечает Сагира и закрывает закрылки своей оболочки. – Словно мурашки по моей, образно выражаясь, коже.

Осирис опускает взгляд. Он не желает ни взглянуть в глаза их поражению, ни поверить в то, что Древа Колыбели, Леса – всех сохраненных ценою стольких жизней сокровищ Золотого века – больше нет. Что все их победы перечеркнуты и обесценены приходом самого врага.

Ибо вся их сила и героизм не уберегли от злого рока. И когда он постиг человечество, оно оказалось к нему не готово.

Фобос и Деймос обходят караулом гробницу Марса, где теперь кипит, протягивая к малым лунам свои жадные руки, влекущая их к себе бурлящая тьма. Военный разум разбит, но каким-то чудом уцелел и теперь снова обречен влачить существование беглеца. 

Ана по-прежнему держится за давно умершую надежду. Ей следовало бы быть на передовой, как символ ушедшей эпохи. Вести за собой в бой зеленых неофитов. Как делал в свое время он сам. Но вместо этого она укрылась в Городе, где бередит раны Завалы обещаниями, что усовершенствованная версия Распутина обратит в бегство все осадившие их ужасы ночи. Но Военный разум не смог остановить Пирамиды, а Осирис и без того утомлен неисполненными обещаниями. Слоун и Ашер хотя бы встретили нашествие сами, лицом к лицу, в последнем бою. Хотел бы он сам хоть раз испытать их непоколебимую уверенность. 

«Чтобы знать, куда идти, прежде кто-то должен осветить дорогу» – бормочет он под нос.

Сагира хранит молчание. Осирис чувствует, как вес каждой новой утраченной планеты приковывает ее надежды к земле. Здесь им больше нечего делать.

Корабль вливается в могучую струю солнечного ветра, оставляя позади обжигающее пламя светила. Осирис надеется, что они по-прежнему застанут Меркурий на месте – поблекший в остроугольной тени Пирамиды, но все еще осязаемый. Но он знает, что это ложная надежда. Все, что он видит, – это рану. Окаймленную пламенем бездну. Он вспоминает бескрайнее ничто, представавшее ему в Бесконечном лесу. Он скорбит по дару ясновидения, которым наделяли его виртуальные чертоги. Быть может, в нем он нашел бы ответ на вопрос, который так хотел бы задать Сагире: «Не я ли привел нас к этому?»

Он уверяет себя, что последний его визит туда был продиктован гневом. Сагира тогда корила его за то, что он взял приступом Маяк, уничтожив то, что хранил там Вэнс. – Эти реликвии принадлежали мне, – отрезал он тогда. На самом же деле в тот раз его привело на Меркурий то же, что и сейчас: страх.

– Почему ты не рассказал Завале о Маяках? О Дереве? – спрашивает его Сагира. Осирис не отвечает. – Нам могут помочь. Мы уже давно не в Темной эпохе. Тебе не нужно все делать одному.

– Я покажу им, когда мне будет, что показывать. Все, что у нас есть сейчас, – это вопросы. Осирис глядит на ползущие по его монитору строки данных.

– Ну так и что нам теперь делать?

– Это Мара начала эту заварушку своим посланием. Я сделал то, о чем она меня попросила. Будем надеяться, что пробудившиеся дадут нам какие-то еще ответы на вопросы.

Дождь падает на Город Грез. Стоя в пещере из аметиста, Осирис наблюдает за тем, как янтарные капли осыпают землю, вновь поднимаясь в воздух водяным паром. Едва слышные звуки их падения отражаются от хрустальных стен и сливаются в разносящийся по пещере все возрастающий нестройный гул. Он чувствует, как беспощадная инерция влечет его к невидимой пока развязке. Миллион возможных путей, но лишь один-единственный шанс пройти по ним.

– Какая красота. Никогда раньше не видела, как здесь выглядит дождь. Реплика Сагиры пробуждает Осириса от его мыслей.

Мокрая земля постепенно теряет свой темно-желтый цвет. Он думает переспросить Сагиру, что она говорила, но вместо этого высказывает то, что у него на уме. – Петра ничем нам не помогла.

– Она не понимает Марс так, как понимаешь его ты, – с грустью отвечает призрак, направляясь обратно к кораблю. – Ух ты, здорово. Возвращаемся на корабль. Опять.

– Ты видела, как она на нас смотрела, когда читала наше донесение. Она чего-то не договаривает.

– Может, просто не хочет спешить.

– У нас нет времени на их подозрения.

– Осирис, ты появился там впервые за много лет».

– То же можно сказать и про их королеву, – фыркает Осирис и забирается в кабину. – Наблюдается повышенная активность Улья». Вот и все, чем она может с нами поделиться. Можно подумать, она у них бывает пониженной.

– Хочешь, в следующий раз говорить буду я? Вдруг у меня лучше получится.

– Если еще сюда вернемся – сколько угодно. А сейчас нам нужно в Башню.

– Вот это мне нравится! Будет, наконец, где закрылки размять, – Сагира поигрывает пластинами оболочки. – Кстати о Башне. Джеппетто все спрашивает, глянул ли ты уже под сиденьем. – Она указывает краешком закрылка куда-то вниз. 

– Нет.

Сагира вызывающе глядит Осирису прямо в лицо, пока тот проводит предполетную подготовку систем. – Ты так старательно это игнорируешь...

– Вовсе нет.

– Давай я сама. Она ныряет под кресло пилота. Откуда-то снизу раздается приглушенное «Ага!». Сагира возвращается, неся помятую записку, перевязанную лавандового цвета тесьмой и запечатанную восковой кляксой с угловатым оттиском пламенеющей птицы. 

– Он сделал для нас именную печать! – восклицает она подрагивающим от восторга голосом.

– Написано-то там что, Сагира?

– О-о, тебе теперь интересно, что там написано?

– Сагира.

– Но раньше тебе, казалось, все равно. Значит, я могу и сама прочитать...

– Он будет спрашивать, прочитал ли я.

– Ну, раз уж тебе так позарез нужно знать... Тут говорится, что ему понравилось твое стихотворение.

– САГИРА!

Как и всегда, на закате в Башне по-особенному оживленно и многолюдно. Стоя у входа в кабинет Завалы, Осирис даже сквозь толстые двери без труда различает доносящийся оттуда спокойный голос Икоры. Она говорит рассудительно и взвешенно. Осирис прикидывает, имеет ли смысл прерывать их беседу. Но решает, что у них и так достаточно забот. Тогда в Ангар.

– Если ты повидать Сэйнта, то я с тобой. Если нет – увидимся на корабле, – говорит Сагира.

– Сначала Ану, потом Сэйнта.

– Почему его всегда последним?

– Он самый терпеливый.

– Кто-то времени зря не терял. Осирис окидывает взглядом мастерскую Аны, наскоро оборудованную между Башней и Городом. Повсюду разбросаны инструменты и чертежи.

– Ты обо мне или о себе? – спрашивает Ана, выезжая из-под разобранного корпуса экзо и поднимаясь. – А то иногда не разберешь.

– Сколько же мы не виделись, Ана.

– Это ты к нам нечасто захаживаешь. – Она бросает взгляд куда-то себе за плечо. – И то ради того, чтоб кого-нибудь пообвинять. 

– Ну, значит, оба мы зря не теряли время. Приятно снова видеть тебя в Башне.

Ана в задумчивости глядит на него. – Видимо, всем нам рано или поздно надоедает бежать. 

Осирис осматривает корпус экзо. – Ты так думаешь? 

– Зачем ты прилетел, Осирис? Наломать дров, чтобы я опять за тобою убирала?

– Когда Тьма смела оборону Военного разума, ты не заметила в ее атаке нового отзвука? Вот как этот? Осирис проигрывает ей запись песни Маяка.

– Мне в этот момент было малость не до того. Но я не слышала никаких подозрительных... отзвуков.

– Ты видела нападение Тьмы своими глазами. Но вместо того, чтобы использовать эти знания, ты пытаешься оживить мертвых.

– Как это типично. Не выносишь, когда кто-то еще кроме тебя изображает из себя бога. Ана берет с ближайшего стола паяльную лампу. 

– Тебе стоит поболтать с Калусом. Вы с ним отменно бы поладили.

– Проверь эти отзвуки по своей базе данных. Если в твоем хобби-проекте найдется что-либо, что...

– Я проверю. Ана вновь скрывается под корпусом экзо и щелчком пальцев зажигает паяльную лампу Солнечной энергией. В следующий раз захочешь мне что-нибудь сообщить, – язвительно бросает она напоследок, – пошли призрака.

В ангаре Башни царит тишина. Все двигатели выключены. Механики и пилоты молчаливо ждут команды. В динамиках системы оповещения Верховного командования «Авангарда» шуршат помехи. Осирис оборачивается к одинокой точке Света, сияющей в сумраке. 

– Я ничего не понимаю в этом коде. Это задача для Джеппетто, – говорит Сэйнт-14, склоняясь над широким столом, усеянным планшетами. На экранах мерцают голографические изображения Маяка. – Вот бы когда нам пригодилось Горнило. И эти твои Испытания. Сейчас они были бы очень кстати. Надеюсь, ты к нам надолго?

– Да. Достаточно, чтобы успеть показать, как применять симуляцию. Но вечером мне нужно улетать, – отвечает Осирис. 

– Так скоро?

Осирис вынужденно молчит. Он принимается пролистывать код. – Меня беспокоит то, что обнаружил Вэнс.

Сэйнт кладет тяжелую руку на грудь Осирису. – Забудь о своих навязчивых идеях. Не уходи только для того, чтобы вновь гоняться за иллюзиями. 

– Иллюзиями... По-твоему, Тьма получила все, что хотела? Это было только первым ее ходом. Я должен знать, каким будет следующий. Заранее. 

– Если ты чего-то опасаешься, позволь мне помочь тебе. Ты не один.

Осирис вновь обращается мыслями к аномалиям Тьмы. Нет, у Сэйнта и так довольно забот.

– Сэйнт, тебе безопаснее будет оставаться в Башне. Время... имеет свойство забирать обратно свои дары. 

– Так значит, твое задание чревато опасностями?

Секунду Осирис подумывает, не солгать ли ему. – Потенциально да.

– В таком случае останься. «Авангард» уже прочесывает Европу. Леса больше нет, мой пламенный друг. – Сэйнт невесело усмехается и похлопывает Осириса ладонью по плечу. – Незачем тебе отправляться на поиски нового, чтоб в нем пропасть. 

Осирис чуть заметно улыбается. Леса больше нет, и всем простым радостям этой жизни не под силу заменить его. Сагира как-то сказала ему, что в жизни бывают светлые и темные дни. И в эти темные дни он словно снова оказывается в Лесу. Сколько же это продлится? Когда появится та цель, что снова выведет его оттуда?

– Пропасть? Мне? – он искоса смотрит на Сэйнта. – Не беспокойся. Я вернусь и продолжу держать Завалу в курсе своих странствий.

– И меня. Его и цепями не удержать.

– Да, и тебя.

– И на письма мои ты тоже будешь отвечать.

– Если будет возможность, – уклончиво отвечает Осирис.

– Иначе я пошлю тебе еще ирисок, и Сагира будет тебя насильно ими кормить.

– Умоляю, не надо.

– Да брось. Она вкусная.

Осирису не удается сдержать усмешку. Сэйнт обнимает его напоследок. Мыслями он уже далеко отсюда, и все же. Настанет день, когда он сможет этим довольствоваться.